<== Площадь
Тени кошмарными призраками отчаяния крутились вокруг, извивались, насмехались, кричали вслед. Каменные стены тяжело вздыхали, чуть посмеиваясь в седые скалистые бороды и принимали вновь в свои когтистые лапы тех, кого однажды видели. Они перешептывались так явно и не скрываясь, словно вокруг них не было ни одной живой души, что можно было разобрать по словам каждый вздох, каждый скрип. Ну имейте же совесть, вы здесь не одни! А они все скрежетали мелкими камушками, шелестели мхом, шаркали чужими шагами, капали сточной водой. Как в диком подземелье... Так казалось. Словно каждый камешек здесь шептал: "От нас не уйдешь..." И возвращаясь второй раз в это угрюмое, полное чужой и чуждой боли место, казалось, что оно намертво цепями приковало тебя к себе, что даже вырвавшись однажды под чистое небо, ты с каждый шагом все равно будешь ощущать тяжесть прикованного груза. Тяжесть нависающей над тобой, бросающей на тебя свою громоздкую тень, смеющейся над тобой тюрьмы.
Невероятно громкие звуки шагов, ругани, голосов стен и парализующий свой же визг в ушах так громко били по перепонкам, что Элеанора, кажется, на миг потеряла сознания, хотя ее и так практически волокли на руках. Ноги безвольно тащились по полу, уже стесываемые в кровь, но пленница вряд ли реагировала на новую боль.
Так бывает, решит она позднее, что к боли привыкаешь. Она наступает - ты кричишь, она уходит - ты только и ждешь новой встречи. Но в тот самый миг, когда твой палач приходит и говорит "милая, сейчас будет больно" и ты действительно знаешь, что будет, что он никогда тебя не обманет, это твое предчувствие, твой страх, опасения... именно тогда ты смирно надеваешь на себя кандалы, участливо протягиваешь Боли бич и ждешь. Покорно и невозмутимо, потому что ты - бессильна против нее. Боль была выше, сильнее, могла делать все, а таким хрупким существам как Элеанора Фергюсон оставалось лишь кричать, терпеть и привыкать к этому.
Вряд ли хладнокровная женщина-инквизитор как и стены тюрьмы ожидала увидеть рыжую девчонку вновь. Рыкнув что-то грозное, женщина приказала обоих пленников бросить в камеру, но перед этим все-таки позаботилась, чтобы на Элеанорму накинули что-то отдаленно похожее как одежду. Как тогда, когда она впервые дала ей свой плащ, теперь же она приказала одеть что-то на девушку. Какие-то мерзкие обноски плотно легли на тело девушки, даже слишком - ей стало трудно дышать. Похоже на платье: длинная изорванная и грязная юбка, выточки сделаны небрежно, но под грудь, рукава висели один хуже другого, напоминая ленты и лоскутки, небрежно пришитые к ткани платья. Но никому не было дело, а Элли попросту была не в состоянии даже стоять сама, так что ни сопротивления, ни своего мнения не высказывала и не показывала.
Гарета быстро обыскали на предмет посторонних предметов и убедившись, что таковых нет, кинули его в туже камеру, что и девчонку. Никому не хотелось в праздник заниматься столь грязной работой и вскоре почти весь караул отправился отмечать в узком кругу коллег.
Элли лежала в ворохе соломы на полу, служившей кроватью для пленников, редко и тяжело дышала, глаза ее не выражали ничего, даже мысли и те покинули ее голову. Тело редко содрогалось от холода и жара одновременно, хотя мысленно девушка даже не успевала замерзнуть или вообще-то что-то испытать.
