Больно! Да сколько же можно? Интересно, всем тем, кто ниже его по росту и уровню в "стае" приходилось терпеть вот такие насмешливые и порой грубые тычки, толчки, язвы и прочие неприятные мелочи жизни, которые сам Оливер терпел без малого год. Он порой думал: а если бы не ее знаменитые на всю аристократическую округу волосы, лицо, если бы ей не пришлось скрываться под маской какого-то мальчишки... как бы тогда отнеслись к ней в Сопротивлении? Уважали бы так же как Сьюзен, единственную женщину в их группе, с почтение и пошлостью в глазах провожали бы ее взглядом? Она ведь была когда-то красива... Длинные любимые волосы некогда спадали до самого пояса, тонкий макияж на лице подчеркивал ее узкие глазки, задорная помада придавала улыбке еще большую наивность и чистоту. Такую бы женщину ни один маг в группе не пропустил бы... и даже, пожалуй, тогда у нее были бы все шансы пусть единожды, но стать женщиной Гарета. Такая мысль часто посещала рыжую голову Элли, ведь ее тело реагировало на мужчину не так, как ее мысли.
Сейчас же ее волосы хоть и отрасли, но были по-прежнему короткими и взъерошенными, а если их причесать или намочить, они прямо падали до ее плеч и порой слегка вились... тогда она была похожа на прежнюю девицу. Так что нет, никаких купаний!
- Гарет, ты пьян, - фыркнул Оливер и, поджав ноги под себя и обняв колени, флегматично продолжил жевать свою травинку. - Какие купания? Ночь на дворе, - но все-таки он прекрасно понимал, что приказ главаря, даже, быть может, пьяного, был приказ. И ослушаться его сейчас - обречь себя на долгие выяснения отношения и показательное выступление "я здесь главный". Сердце застучало быстрее, но парень не сдвинулся с места... была куда страшнее оказаться раскрытым, чем быть подвергнутым очередным тычкам и насмешкам со стороны Гарета.

- Сидел себе, никого не трогал... нет, ну тебе удачи конечно, - ворчал всю дорогу Оливер и уже собирался добавить что-то еще едкое и колкое, но... - Ай-йа! - с шумом приземлился парень в воду и тут же взвыл от боли в ушибленном заду. Если знаешь, что не сможешь далеко закинуть, зачем вообще пытался, пьяница?!
Оливер сидел по пояс в воде и начинал медленно дрожать одновременно от холода, от злости и от страха, что наступил-таки тот самый момент истины, его раскрытия, которого он так опасался. Но ведь нет, сколько раз он выходил сухим из воды и... ну да, сейчас был не тот случай, но выпутаться из этой истории и не дать ей даже начаться, а тем более окончится плохо, Оливер мог. Мокрая рубашка уже прилипла к его груди и весьма насмешливо все пыталась выдать округлую грудь, благо в ночи было не так хорошо видно. Волосы же выпрямились, платок упал еще где-то по дороге и теперь прямые короткие волосы упали на лицо.
- Все, отлично, я искупался, было здорово, я пошел, - протараторил парнишка и выпрямившись уже направился вперед, чтобы выйти из воды и покинуть неприятное и мокрое место, но не тут то было...
Перед ним во всей своей высокой и весьма аристократичной красе стоял обнаженный по пояс Гарет. Гормоны устроили буквально бунт... Дыхание замерло, глаза расширились и взгляд уперся точно в торс мужчины, хотя можно было предложить, что мысли уже раздевали его дальше. Он почти не чувствовал холодка, который забегал по мокрой одежде и телу, потому что где-то внутри внезапно что-то вспыхнуло.
Оливер попятился назад и чуть не упал на спину вновь в воду, но устоял и как-то неловко отвернулся. А, черт, как ведут себя мужчины в таких ситуациях?!

- Га-га-га... Гарет!
Дар речи потерялся мгновенно и Оливер замер, словно не вря своим глазам: это происходит?! Неужто это действительно происходит с ним, неужто его раскрыли... и не кто-то, а Гарет! Это был легкий шоковый ступор, Оливер лишь изумленно наблюдал как настойчивые теплые пальцы мага снимают с него бинты, иногда чуть касаясь кожи и, черт бы его побрал, груди.  Но вскоре пришло прозрение и к парню вернулась способность говорить... благо, что не кричать, он-то понимал, что криком приведет весь лагерь сюда и уже публичного раскрытия не избежать.
- Гарет, сукин сын, что ты творишь?! - наверное, мужчины не дают другим мужчинам пощечину, но ничего новее и интереснее Элли придумать не смогла и сделала это как на зло в тот момент, когда бунты практически оголили ее тело.
Она шарахнулась от парня как от чумного и теперь из воды торчала лишь ее голова. Что говорить? Пытаться опровергать то, что было и так ясно или же согласиться и спокойно уйти спать? Она не знала как поступать, никогда не думала, что так однажды будет... Но хуже было даже не то, что сам Гарет только что раскрыл ее тайну, не то, что она по глупости позволила ему это сделать и даже не то, что вода была ужасно холодная... а то, что она буквально сходила с ума лишь только взгляд ее сколькиз по обнаженному торсу мага. Она даже не пыталась это скрыть, разглядывая каждый его мускул, покусывая губы и пытаясь не выдать того факта, что он все-таки привлекает ее как мужчина. Ей было страшно даже от одной мысли об этом, от мысли о Гарете и том, как он касался только что ее тела. 
- Ты пьян. Ты говоришь и делаешь чушь, отвали, - выпалил Боу и медленно, почти по-женски откинул мокрые волосы назад, чтуь оголив тонкую женскую шею и даже сам этого не заметил. Он так привык ощущать себя парнем за почти целый год, что позабыл какие именно детали выдадут в нем женщину... Обязательно выдадут.

...и в эту самую минуту, не в следующую, а именно в эту, когда губы Гарета оказались так непростительно близки, что коснулись губ, Элли потеряла суть происходящего. Он делал это все не ради самого раскрытия, он знал давно, для него это была не новость, просто он хотел от нее чего-то совсем другого нежели признания... Он хотел ее саму? В голове юной аристократки никак не могла уложиться такая простая и пугающая ее мысль, ее самообладание было сметено, подавлено, обескуражено...
Губы его были властными, настойчивыми и потому такими притягательными, долгожданными. Это было самое приятное безвыходное положение в жизни Элеаноры. Она сдалась почти без боя, без сопротивления, она уже поняла, что раскрыта, что отнекиваться не было смысла, а отстраниться от мужчины не было сил. Она, конечно, не до конца понимала происходящего, хотя конечно не была монашкой, но и такой наплыв страсти и желания ее тело просто не могло перенести. Покорно она повиновалась его желанию, приоткрыв свои губы и приняв его поцелуй, отстранено отвечая на него и робко пряча свой язычок за зубами.
Элли оказалась так близко к Гарету, что ее обнаженная грудь прижалась к его не менее обнаженному торсу, чем вызывало у девушки остановку дыхания... Она неуверенно положила ладони на грудь мужчины и прикрыла глаза, пытаясь отдаться поцелую и не бояться его, дать волю тайным, совершенно забитым и прогнанным прочь желаниям, которые вновь взбунтовали. Она чувствовала его отчетливо, каждой частичкой тела, особенно чувствовала его напряженное возбуждение, которое словно элетричество перебегало с одного тела на другое, заряжая теми самыми зарядами, которые притягивались друг к другу.
- Элли... - прошептала девушка в его приоткрытые губы, когда наконец сумасшедший и пьянящий поцелуй закончился. - Меня зовут Элли, - глаза ее прикрылись в тумане и она буквально обмякла в руках мужчины - не было не сопротивления, не злости.

Как и все вокруг, осознание того для чего ее раздевают пришло не сразу. Более того опоздало слишком сильно и уже когда руки мужчины вполне своевольно и чувствуя некоторую власть над телом девушки остановились на ее бедрах, девушка наконец отпрянула, упершись с силой в грудь мужчины. То, как он касался ее, как страстно целовал, - все это приносила незабываемое удовольствие, она была готова стонать от нахлынувших ране неизвестных чувств, но какой-то внутренний стыд от порочных мыслей, от похотливых желаний держал ее буквально в узде и не позволял отдаться мужчине без остатка, забыв себя.
- Гарет, стой, не надо, - в глазах девушки вместе с легким пристыженным возбуждением читалась откровенная паника. Она никогда раньше не знала мужчину и по старым традициям берегла себя для мужа, как наказала мать, как следили все вокруг, в надежде, что девушка однажды осчастливит какого-нибудь богача, который принесет знаменитость и богатство в семью Фергюсон.
Сложно было бороться с внутренним животным инстинктом, когда ты на добрую половину своего существа - животное. Она отчетливо чувствовала прижавшиеся к ней бедра мужчины, с некоторым наслаждением и даже не смущением, а похотью чуть двигаясь вдоль них, выдавая низменные желания аристократки. От ее рук на груди мужчины остались мокрые отпечатки и капельками вода медленно скатывалась все ниже, ниже, по мужественным и красивым кубикам мускулов, по возбуждающим линиям пояса... все ниже и ниже, заставляя чистую и непорочную аристократку наблюдать пошлым взглядом, закусывать губы в томительном желании и непроизвольно касаться кончиками пальцев своего живота, ощущая как ниже появляется приятная тяжесть.
Но здравый смысл... здравый смысл визжал и истерил, призывая тело к спокойствию, а гормоны к порядку. Девушка на расстояние вытянутых рук отпрянула от по-прежнему притягательного и манящего мужчины и твердым, почти не дрожащим голосом проговорила:
- Гарет, нет.

Хотелось попросить его, умолять трогать ее еще, касаться самых запретных частей тела, раздражать кожу сильными руками, прижиматься к ней своим телом... но так это было неправильно! Такие пошлые мысли просто пугали девушку, хотя за целый год среди кочующих магов с разношерстными характерами она навидалась достаточно, они бывали в разных местах, видели разных людей, она видела столько распущенности, ужасных по ее мнению вещей. Да, она изменилась. Да, она сменила свои жизненные принципы и во многом этому способствовал Гарет, показываю мальчишке жизнь настоящую, за пределами морали, за пределами семьи... Да, он тоже был аристократ, тоже был в чем-то сдержан и целомудрен, но он был другой, совершенно другой.
Отчасти она хотела, чтобы именно он был первым мужчиной в ее жизни, потому что отчетливо понимала, что вернуться к жизни аристократов будучи буквально изгнанной с позором из семьи, ей не представляется возможным, а потому остается жизнь та, где все прочие установки не имели смысла. Другая жизни. Тогда почему она так боится позволить ему это сделать? Неужто она собиралась неделю готовиться, морально настраиваться перед этим событием? Чушь. Но может для мужчин это и не премьера спектакля, то для данной девушки было очень важно...
Однако кому она была бы даже интересна, не говоря уже о том, чтобы быть важной? Он был единственным мужчиной ее жизни, единственным близким другом, во многом единственным и, вполне возможно, последним. Кто знает что принесет им судьба завтра или послезавтра? Быть может уже этой ночью ей или ему было суждено погибнуть, ведь будучи в Сопротивлении смерти ждешь каждый миг жизни.
- Не могу, - прошептала девушка на предложение уйти и в глазах отразилась какая-то мольба и извинение за ее поведение. Боу дрожащими пальцами взяла ладонь мужчины и, балуя его самолюбие, положила ниже своей спины, давай тому разрешение трогать себя. Ее неумелые пальцы распутали узелок на штанах мужчины, но она не собиралась снимать с него одежду, просто ладошка скользнула внутрь и робко стала водить по напряженной плоти мужчины. Губы девушка неловко уперлись в мужскую шею и оставила на ней мокрый след. Она знала, что пока не понимала чего хочет, что кидается из одной крайности в другую, что в следующую минуту вновь скажет ему нет и очень боялась что ее нерешительность выведет взрослого мужчину из себя, что он просто не совладает со своими эмоциями, но она не могла принять решения, она очень боялась с одной стороны и очень его хотела с другой.
- Гарет, мне так жарко... - прошептала она на ухо мужчине, словно прося его разъяснить ей, рассказать, что же происходит с ее телом, помочь глупой и неопытной девочке осознать себя и его.

От стремительного развития событий захватывало дух, Элли не могла собраться с мыслями, лишь утопая в страсти и похотливом желании, не могла понять нужно ли ей это, хочет ли она его настолько сильно, чтобы отдаться прямо сейчас. Она была смущена его прикосновениями к своему телу и тем, что он самовольно управлял ею. Это было правильно, это было то, чего она хотела: сильного мужчину, ее защитника, ее судью и палача, ее крепостную стену, ее владельца... Это было заложено где-то на уровне мозжечка, вбито увиденным в жизни, словами матери и учениями отца.
- Гарет, подожди, Гарет... - комкая слова произносила девушка, пытаясь хотя бы мысленно уследить за тем как перемещаются его руки по ее телу, словно стеснялась его, стеснялась своей наготы, какого-то неприличия и пошлости... Она так противоречила себе! Шептала одно, думала о другом, а руки ее жадно исследовали каждый мускул на теле мужчины, особенно с силой впиваясь в его мокрые на кончиках волосы. Она даже не решалась снимать с него одежду, лишь неосознанно, повинуясь внутреннему желания, устраняла помеху между их телами и отодвигая ткань в сторону. - Стой, стой... - вновь зашептала девушка и зажмурилась, словно боясь продолжения.
Ее доводили до безумия его поцелуи: такие властные, пошлые, такие страстные, требовательные. Ему хотелось покориться без остатка, забыться в его руках, кануть в бездну с головой, раствориться в нем. Элли крепко сжала его бедра коленями в очередном приступе смятения и нерешительности, ее ладонь зачесала его растрепанные волосы назад и она взглянула в его глаза с пошлостью, желанием, возбуждением и прежним сомнением.
- Я... я не знаю, - виновато прошептала девушка, хотя оба они знали. Прекрасно знали.

- А! - вскрикнула чуть девушка от резкой боли внизу живота и буквально впилась короткими ноготками в плечи мужчины, оставляя на его коже красные и белые пятна.
Если движения сначала были более плавными, то далее желание мужчины стремительно возросло, он двигался сильнее, больнее, не давал девушке привыкнуть к ощущению его тела, ощущения того, что он в ней. Она даже пыталась сопротивляться, словно бы хотела резко прервать то, что происходило, остановить боль, до сих пронизывающую ее тело, но не успела, потому что боль сменилась подступившим острым желанием и наслаждениям. Она крепче обхватила его бедра ногами и выгнулась внезапно резко и в томительной боли.
- А... Гарет... - произнесла девушка, все еще хмурясь от скорости и боли движений, но почему-то продолжая повиноваться ему, его немым приказам, словно и здесь он был ее господином, главарем, вожаком ее стаи, ее вожаком. Ее руки пытались отстранить мужчины, упирались в его плечи и грудь, но его горячее дыхание над самым ее ухом не позволяло ей разрушить этот момент, отказаться от него. Все происходило стремительно и Элеанора попросту не могла, не успевала сообразить и отреагировать, кроме как подчиниться и плыть по течению. Девушка провела ноготками по спине мужчины, не зная во что еще преобразовать свою боль и незнание, страх. Девушка тяжело дышала на ухо Гарету и когда проводила язычком по пересохшим губами, словно бы случайно задевала его шею, а то и специально покусывая его ухо и лаская его языком. - Стой, подожди... - чувствуя все еще волнами раскатывающуюся боль, прошептала Элли, но сделала это так пошло, возбуждающе, что ей самой ее голос показался каким-то не ее...

Вряд ли девушка заметила как в сладкой истоме, смешанной с новой болью и новыми ощущениями, она прикусила свою губу практически до крови. Она покорно принимала новые ощущения, стойко пытаясь перебороть острую боль проникновений, стонала так, что не узнавала своего голоса, не узнавала себя здесь... в этом темном лесу, рядом с холодной гладью озера, под этим мужчиной. Она чувствовала себя другой, уже не прежней, пошлой, низменной, вся ее целомудренность, часть аристократичности просто испарились под руками Гарета, покорно отойдя на второй план.
Элли стонала его имя, забывая о том, что недалеко расположился отряд, который может их услышать, забывая о холоде и неприветливости леса, просто выгибаясь, приподнимаясь на локтях, с наслаждением принимая каждое новое движение, каждое новое ощущение, которое ей дарил этот мужчина. А еще эти его укусы... они были словно дополнению ко всей уже сладкой боли. Он был вместе с тем таким нежным, желанным, что девушка невольно задумывалась о нем все чаще, получая и моральное удовольствие от того, что именно он сейчас владеет ею. Она бы тоже хотела доставить ему удовольствие, что-то для него сделать. А потому она выгнулась и прошептала его имя так, словно он был ее единственным, возлюбленным.
Девушка медленно отняла его руку и переместила вниз по своему телу, ниже, ниже, завела его ладонь на живот и опустила вниз, туда, где жгло сильнее всего, где она хотела, чтобы он либо разжег огонь сильнее, либо нежно успокоил... Она вдруг захотела быть для него не просто порывом, не желанием, а быть для него чем-то большим, например, мыслями, фантазиями, мечтами. Всем.
- Гарет... - тихо позвала Элли и повернула голову, чтобы коснуться губами щеки мужчины. - Еще... - теряя рассудок и жмурясь от боли и наслаждения, прошептала девушка. На ее глазах еще не высохли накатившие слезы от первой боли, но она уже прочувствовала все наслаждение, ей надо было больше. Еще.

Его? Нет, она не его. Не была никогда его, сейчас ему не принадлежит и в будущем никогда не будет его - они разные, разные истории и пути и никогда она не сможет быть его. Как закон джунглей, только закон жизни. Сейчас она получала удовольствие от этого человека, с наслаждением принимая его укусы и поцелуи, но где-то глубоко в душе прекрасно понимала, что это всего-лишь одна ночь, один душевный порыв и одно желание, охватившие двоих.
Новая позиция приносила еще больше удовольствия, особенно когда руки Гарета гуляли по ее телу, ласкали ее грудь и живот, - это было фантастически приятное, грубое наслаждение. Мужчины был очень высок и даже сейчас девушка упиралась затылком ему в ключицы, что позволяло ему целовать ее макушку, зарывать в ее волосы. Она обхватила его ладони и направила их к своей груди, крепко сжав ее мужскими руками и тихо простонав. Элли завела одну руку назад, крепко сжимая в кулачок волосы Гарета, оттягивая назад, массируя его шею мягкими пальчиками, притягивая его к себе и наоборот, позволяя себе выгибаться еще сильнее. Вторая рука тоже двинулась назад, легла на бедро мужчины и сжала с силой ткань его штанов, не зная как еще проявить несдержанный порыв эмоций, наслаждения.
Тихое томное упоение заглушило и чувства, и внимательность, осторожность, но тонкий хруст веточек похуже колокольного звона вернул в чувства заплутавшую осторожность. На девушку нахлынул страх: кто-то увидит. Нет, это не было неприличным, но это бы раскрыло ее перед всеми, в чем-то унизило и к тому же она и так была напугана тем, что происходило.
Как она это сделала?! Буквально в один миг девушка дернулась в сторону в страхе и панике, схватила с земли рубашку Гарета и вжалась спиной в дерево, стоящее неподалеку. Она была похожа только на девушку, нельзя было подумать, что она притворялась парнем целый год... тонкие ножки были поджаты к груди, рыжие волосы мокрыми прядями спадали вперед, чуть прикрывая лицо, но были видны глаза, выражающие именно женский страх и какую-то наивность, тонкая почти прозрачная ткань прикрывала ее обнаженное тело, хотя вряд ли скрывала ее очерченную грудь. Боу дрожала.
- Гарет? - из-за кустов вышел виновник шума и недоуменно и пьяно посмотрел на главаря. - А мы тебя потеряли, думали вдруг чего, может инквизиция нагрянула, тебя повязали! - грузный мужчина с седой бородой приветливо отсалютовал Гарету, но, слава богу, благодаря легкому опьянению и дезориентации рыжую девицу не заметил, да и тот факт, что Гарет буквально при нем поправлял штаны его не удивило. - Купаешься? Ну ладно, кхм, бывай, - мужчина развернулся обратно к костру и на ходу огласил: - Все в порядке, я его нашел. А Оливер? Что? Спит, думаете? Да, зарылся где-нибудь в сеновале, - дружный гогот поддержал его версию и все дружно стали развивать тему, но к озеру уже никто не двинулся - личная территория вожака теперь.
Девушка ощущала вокруг холод, дрожь, ее трясло от всего, даже от того, что она касалась себя. Ее ладошка скользнула ниже живота и она ощутила на своего пальцах горячие капельки крови, что привело ее в еще меньший восторг. К ней вернулась способность думать, он вдруг осознала, что произошло и теперь принципиально не смотрела на Гарета.

О нет... она еще не успела осознать, прочувствовать всю трагичность катастрофы, как Гарета вновь навис над ней и в его глазах большими буквами читалось непристойное предложение. Она бы так хотела оттолкнуть его, уйти, но тело не двигалось, не слушалось ее, Элли большими распахнутыми глазами следила за мужчиной и все набиралась смелости, чтобы произнести:
- Все, Гарет, хватит, - девушка дрожащими руками уперлась в спину красавца-мужчины и сама понять не могла почему же "нет". Он был безумно красив при свете звезд, его глаза, затуманенные поволокой возбуждения притягивали как два маленьких магнита. На нем буквально во всю грудь красовалась надпись "секс", он пах им, все вокруг пахло только им, Элеанора чувствовала новое возбуждение, которое по нарастающей защекотало внизу живота и отразилось новым отголоском боли. - Не надо ничего, я не хочу, - девушка вопреки желанию Гарета свела колени вместе на сколько это было возможным и накинула рубашку обратно на плечи.
Хотела. Безумно сильно она хотела его, но не могла позволить ему снова сделать это с ней, ей нравилось касаться его тела, нравилось то, как он ее целует, как касается ее руками и как прижимается к ней всем телом, но дальше она не хотела по каким-то внутренним убеждениям и принципам, которые не хотелось обдумывать, нужно было просто им следовать. Может быть, это был страх.
Элли отвернулась от мужчины и он буквально носом уперся в пульсирующую жилку на ее шее и мог даже слышать как ее пульс зашкаливал в панике и страхе, в желании. Одна рука девушки упиралась в грудь Гарета, вторая же с силой натягивала рубашку на обнаженные бедра, чтобы он даже не смотрел на нее.

- Я... не хочу...
Но тело предавало так, словно Элли была его врагом номер один. Влажные от возбуждения бедра поддавались движениям мужчины и пусть не покорно, но с облегчением раздвинулись перед ним. Она практически ничего не могла сделать перед этим мужчиной, она была безвольна физически и морально...
Оказывается, от него пахло не просто сексом, а извращенным, не в меру пошлым сексом и этот запах Элли никогда не забудет. Да и вряд ли после того, что происходит здесь она вообще сможет видеть для себя другой секс, даже представить, что можно иначе, ведь именно так он доставлял ей верх удовольствия. Ей надо было подумать, осмыслить и через день или два она бы сама пришла к нему за новой порцией ласки и похоти, но не сейчас, не когда в ее голове столько всего перемешалось.
Глаза Элли были широко распахнуты, она смотрела на Гарета с некоторой злостью в глазах, ощущая на своей шее огромный эпицентр боли и страсти одновременно. Она прекрасно понимала, что если сейчас закричит - а ей очень хотелось - то сбежится весь лагерь и тогда никто не оставит ее в покое: кто такая? откуда? шпион? н-на ударной волной по ушам! кто такая? и по новой...
- Клянусь своим хвостом (это было, пожалуй, ее личное, на все времена выражение, которое в группе заучил каждый), Гарет, я закричу, - пытаясь сделать так, чтобы голос не срывался, произнесла девушка, но губы ее все же дорожали. Тело предавало.

Какая-то паника подступила в горлу и застряла в нем комком, не позволяя девушке закричать, остановить это все, но ни зажаты мужской рукой рот, ни его движения не позволяли этого. Влажные бедра покорно принимали в себя пальцы мужчины, подавались вперед, двигались, все ее существо хотело еще и еще и потому так сложно было говорить "нет", предавать свое тело. Даже зажатый крепко рот не помешал ей стонать и тяжело сбито дышать от гнева и одновременно от новых ощущений, новой волны желания. Ей нравилось так, ей это действительно доставляло удовольствие и она бы хотел его продлить так, чтобы мужчины вновь не переходил на следующий этап, не повторял то, что уже делал.
Но ее удовольствие вскоре закончилось и... она оказалась буквально привязана к дереву. Элли еще больше не понимала происходящее, еще больше запуталась. Казалось, что выбравшись в серьезное общество, она странным образом забыла повзрослеть и теперь маленькая и глупая сидела рядом с взрослым мужчиной и никак не могла понять чего же он от нее хочу. Девушка резко сжала колени, но чувствовала как горят ее бедра, как ее снова хочется, чтобы ее касались... это ли взрослость? Такие ощущения доставляют иллюзию взросления?
- Гарет? - в недоумении позвала девушка.
Боже Единый, что еще он собирается с ней сделать?! Неужто ему мало того, что она уже вынесла, неужто ему нужно больше, больше, новых ощущений, новой власти над ней, больше секса...

Издевался, изводил, ему это нравилось. Ему нравилось быть хозяином, правителем, он же сын Императора, он же несомненно будущий Император. Ему нравилась власть во всем и Элли не раз это замечала: в движениях, в словах, в поступках, а теперь еще в желании заполучить женщину, ее, она видела это его стремление. Повязка на ее глаза сначала привела в смятение, но каким-то странным образом спасла ситуацию: девушка не видела больше мужчины, не чувствовала унижения или страха перед ним.
Элли не задавала вопросов, не хотела, все они приводили лишь к молчанию или к злой пошлой ухмылки мужчины. "Возьми меня"? Нет, она не хотела чтобы он снова завладел ею, но хотела удовлетворить свое желание, поддаться ему, продолжить сладкие муки. Наверное, в юной утонченной аристократке все-таки жило настоящее животное с животными инстинктами. Она чувствовала свой запах, смешанный с запахом хвои и каким-то особенным мужским ароматом, - всем этим пропитался воздух вокруг и это кружило голову, заставляло забываться... теперь было проще кануть в пучину своих желаний - она не видела Гарета, он избавил ее от стеснения, от страха.
Девушка выгнулась так непристойно и пошло, что если бы сама увидела это со стороны, назвала бы себя шлюхой. Она уперлась затылком в твердую кору дерева и приоткрыла рот, с шумом выдохнув и особо похотливо проведя языком по губам. Она медленно облизывала свои губы и тяжело дышала... Ее тело выгнулось, грудь подалась вперед, а бедра наоборот прижались к стволу дерева. Она чувствовала легкую дрожь, которая разливалась из каждой точки касания рук Гарета на ее теле, ее бедра медленно двигались в ожидании новых прикосновений. Руки ее непроизвольно дернулись в стремлении дотронуться до себя, водить ладонями по своей груди, возобновить нежные и настойчивые ласки. Хотела... очень хотела, ее тело заставляло хотеть.
- Зачем ты это со мной делаешь? - томно прошептала Элли, не зная особо в какую сторону обращаться и где сейчас находится мужчина.